О прадеде Модесте и
прабабушке Марии рассказывает Юлия Рогозина
В
деревенском доме был очень интересный для меня, маленькой, предмет – деревянная
табуретка с ящичком, который выдвигался из-под сиденья. Рыться в ящичке было
нельзя, но как-то я все-таки залезла туда, несмотря на запреты моего
прадедушки. Я успела увидеть тетрадку, исписанную химическим карандашом, и тут
на зов деда прибежала бабушка. Сам дедушка не мог подойти ко мне – у него не было
одной ноги…
Мог
и не воевать
Я очень
жалела дедушку Модеста, знала, что ногу он потерял на войне. Приходя к нему в
дом, я «лечила» его, делала «уколы», говоря при этом:
- Я вылечу твою ножку, и она вырастет.
Хорошо,
что дед Модест и бабушка Маша троих сыновей родили! Я помню, как они носили
своего отца в баню. Просто тогда дед Модест уже даже с костылем не мог ходить.
А когда он только вернулся с войны домой, в деревню, он все по хозяйству делал,
и траву косил, и стога метал!
Начало
войны застало моих предков не дома. В то время дед Модест и бабушка Маша возили
баржей по реке лес. Когда началась война, они были в Кронштадте, вместе с
сыновьями, самому младшему из которых было два года. Баржа была уже разгружена
и готовилась к отплытию.
У деда
была бронь, так как речники выполняли оборонные заказы и могли не принимать
участия в военных действиях.
Но дед
Модест на фронт пошел сразу же. В 1942 году он принимал участие в Ржевской
битве. Собственно, Ржевская битва – это условное понятие, объединяющее четыре отдельные
наступательные операции, проводимые войсками Западного и Калининского фронтов
против группы армий «Центр», на Ржевско-Сычевско-Вяземском направлении с 8
января 1942 года по 31 марта 1943 года.
Это были
страшные бои, с огромными потерями с обеих сторон. В памяти народа эти битвы
остались под названием «ржевская мясорубка». Общие потери Красной Армии, только
по официальным данным, превысили миллион человек. Дед Модест был сержантом и
командовал отделением пехоты.
Вещий
сон
А
бабушке Маше пришлось добираться с тремя маленькими детьми из Кронштадта домой,
в деревню в Вологодской области. В нашей семье есть история о том, как она
потеряла самого младшего сына, это мой дядя Слава. Дело в том, что ехать всем
эвакуированным предстояло по водному пути, пароходом. Маленького Славу бабушка
Маша передала на пароход, а сама с двумя другими сыновьями – Сашей и Володей –
сесть не успела. И они на каких-то попутных машинах по суше догоняли пароход.
Догнали в Волхове и дальше поплыли в Рыбинск уже все вместе. А там добрались и
до деревни.
Зимой
1942 года бабушке Маше пришла похоронка на мужа. Как люди боялись прихода
почтальона, чтобы не получить такое известие! И вот бабушка его получила. В
связи с этим в нашей семье есть еще одна история, просто-таки мистическая.
Получив
похоронку, бабушка Маша стала жить дальше – работать, растить сыновей и
оплакивать погибшего мужа. Как-то раз перед сном она помолилась перед иконой,
которая висела в углу, зажгла лампаду и легла спать. Во сне к ней пришла ее
покойная мать, которая сказала:
- Маша, у тебя икона сейчас загорится.
Твой муж жив, жди.
Проснулась
бабушка Маша и видит: лампада упала, и язычки пламени подбираются к иконе…
Через некоторое время от деда Модеста пришло письмо.
Второе
рождение
Вот что
было на самом деле. В боях под Ржевом осколками снаряда моему прадеду ранило
ноги. После боев похоронный отряд собирал погибших, и окровавленного, без
сознания, деда приняли за мертвого. Его и сложили среди тел убитых и записали
как погибшего. Спустя время кто-то заметил, что на «убитом» тает снег…
В
санитарном поезде, который вез раненых в Омск, деду Модесту пришлось
ампутировать правую ногу. Резали обычной пилой, без наркоза – дав ему выпить
стакан спирта. Оказавшись в госпитале Омска, дед и отправил бабушке Маше
весточку. А вскоре и сам вернулся, исхудавший до
Дедушка
Модест очень мало говорил о войне. Не любил он этих разговоров. Но, видимо,
когда страшные воспоминания не давали ему покоя, записывал их химическим
карандашом в ту самую тетрадь.
К
огромному сожалению, эта тетрадь не сохранилась. Но у трех сыновей деда Модеста
и бабушки Маши родились свои дети, а у тех – свои. Я – правнучка деда Модеста,
и у меня тоже подрастают дети. Историю и память сохраним мы, люди.
Для меня
и для всех моих родных дед был и остается настоящим героем.